Быть или не быть? Автокефалия Православной Церкви в Америке рискует стать жертвой церковной дипломатии

Предыстория вопроса

Начало Православия в Северной Америке неразрывно связано с эмигрантами из стран «Старого Света», т.е. Европы, которые, начиная с XVI века во все большем количестве устремлялись за океан. С тем, что Православие «первой волны» было не миссионерским, как, например, в древности среди славян, а в новое время – в Японии, а эмигрантским, диаспорным, связаны и его успехи, и его до сих пор неразрешимые проблемы.

Православные народы – украинцы, русские, греки, болгары, арабы, сербы, румыны, албанцы и т.д., привезли на новое место своей жизни частичку «своего», национального Православия – свою иерархию и церковные традиции, свой язык проповеди, общения с духовенством и между собою. По сути для каждой новой православной общины в США храм становился не просто местом вознесения молитвы к Богу, а важным, и чаще всего единственным национальным культурным центром, местом общения с единоверцами и единоплеменниками, особенно важным для тех, кто не успел, не смог или не пожелал раствориться в американском «национальном котле».

Именно поэтому в первой половине ХХ века в Америке возникло множество параллельных юрисдикций – русская Митрополия, греческая Архиепископия, украинские Церкви в Канаде и США, епархии Антиохийского патриархата, Сербской, Румынской, Болгарской Церквей… После Второй мировой войны свой центр из Европы в США перенесла и Русская Православная Церковь Заграницей. Таким образом вроде бы единое Православие на Северо-Американском континенте превратилось в лоскутное одеяло, части которого нередко пребывали в прохладных, а то и совершенно враждебных отношениях.

Еще одним важным фактором, не способствовавшим взаимопониманию, стало то, что если до войны США была хотя и могущественной, но лишь одной из великих держав, то после войны она стала сверхдержавой, символом и главной опорой демократического Запада в противостоянии с большевистским Востоком. Поэтому роль и влияние епархий той или иной Поместной Церкви в США приобрели совершенно новое значение.

Фанар и Вашингтон

В связи с этим следует особо отметить ту связь, которая возникла между Вселенским Патриаршим престолом и США. Вплоть до конца 1980-х годов Греция была неизменно бедной страной, что вызывало постоянный поток желающих эмигрировать в богатую Америку. Греки тысячами выезжали туда на протяжении десятилетий, а греческая диаспора по своему влиянию заняла одно из ведущих мест в американском обществе. В то же время православные греки, в отличие от православных сербов или православных русских, в церковно-юрисдикционном отношении оказались в зависимости не от своей национальной Элладской Церкви, а от Константинопольского Патриархата.

Ссылаясь на правила, в древности предоставившие престолу Константинополя право иметь духовное попечение о варварских народах за пределами его границ, Вселенские Патриархи в ХХ веке неизменно настаивают на том, что вся православная диаспора, т.е. верующие, проживающие вне границ своих национальных Поместных Церквей, автоматически подпадает под власть Константинополя. Авторитет Патриарха и чувство эллинской солидарности не позволяют иным греческим Церквам оспаривать такое мнение Вселенского Престола, но негреческие Церкви, имеющие свои епархии за границей, с такой постановкой вопроса упорно не соглашаются.

Учитывая все это греческая Архиепископия в Америке хотя и была основана в юрисдикции Элладской Церкви, но на протяжении всего своего фактического существования не только пребывает в юрисдикции Константинополя, но и от его имени претендует на роль главного представителя Православия в Америке. Особую роль эта Архиепископия стала играть при архиепископе Афинагоре (1930-1948), который из ее руководителей стал Патриархом Константинопольским (1948-1972), но не перестал влиять на ее жизнь.

Интересная деталь – в Турцию избранный патриархом Афинагор прибыл на личном самолете Президента США Трумена, а необходимое по закону турецкое гражданство ему вместе с новым паспортом предоставили тут же, у трапа самолета. И в этом нет ничего удивительного, если учесть то, как активно Сталин и его преемники использовали влияние РПЦ для продвижения советских интересов заграницей. Допустить, чтобы под это влияние попал и Константинополь (а такие опасения были) Америка никак не могла.

Американский Патриархат

Бытует популярное мнение, что авторитет и влияние Константинопольского Патриарха основано более на освященной древностью истории, чем на нынешнем положении. Желая унизить значение патриарха оппоненты иногда именуют его «Стамбульским» или «Фанарским», тем самым указывая на ничтожность православной паствы в Турции и стесненное положение Патриархии на Фанаре. Однако мнение это в корне неверно.

Авторитет и влияние современного Константинопольского Патриархата конечно же освящены и древностью, и былой славой. Но не менее древними и славными являются Патриархаты Александрийский и Антиохийский, однако сейчас у них нет даже и тени того влияния, каким они пользовались до тех пор, пока арабы не захватили у Византии страны Востока и не превратили их из оплота христианства в оплот ислама. Так что одних истории или спорных ссылок на каноны в современном мире мало для того, чтобы заставить к себе прислушиваться.

Патриархат в его современном виде является крупнейшим центром Православия в силу нескольких вполне актуальных обстоятельств. Главные из них – это фактическое признание роли Вселенского Патриарха как главы церковного эллинизма и неформального лидера для группы эллинских Церквей (Александрийский и Иерусалимский Патриархаты, Элладская и Кипрская Церкови, а также зависимая от греков Албанская Архиепископия), а также то, что Константинопольский Патриархат – Патриархат Америки и Западной Европы. Так что размеры и положение Фанара не должны вводить в заблуждение относительно роли его обитателей, точно также, как размеры государства «Град Ватикан» мало говорят о влиянии на мир его монарха.

Однако в этих сильных сторонах Фанара кроется и его слабость, потому что оба этих фактора зависят от изменчивых внешних обстоятельств. Разногласия с Предстоятелями эллинских Церквей способны серьезно поколебать влияние Константинополя, как это было во время конфликтного правления покойного Афинского архиепископа Христодула и борьбы за «северные территории» – епархии в Северной Греции, формально подчиненные Вселенскому Патриарху. А провозглашение автокефальной Православной Церкви на Северо-Американском континенте способно и вовсе за несколько десятилетий уравнять влияние Константинополя с тремя следующими за ним в диптихе Восточными Патриархатами.

Именно поэтому вопрос будущего Православия в Америке – это еще и вопрос будущего Вселенского Патриархата. А с ним – и всего Православия.

Опасная автокефалия

Вот почему не просто настороженно, а откровенно враждебно Константинополь воспринял провозглашение Московским Патриархатом в 1970 г. автокефалии Американской Митрополии, ставшей Православной Церковью в Америке (ПЦА). С формальной стороны Вселенский Патриарх отказывается признавать автокефалию ПЦА на том основании, что право признания новой автокефалии той или иной Церкви принадлежит только ему. Но ведь это не помешало Патриархату в 1998 г. признать дарованную РПЦ в 1951 г. автокефалию Чехо-Словацкой Церкви. Автокефалию ПЦА Константинополь не признает совершенно по иной причине – потеряв юрисдикцию в США, он потеряет значительную часть своего влияния. Быть или не быть Православию в Америке автокефальной Церковью – это вопрос быть или не быть Константинопольскому Патриарху реальным лидером Православия.

История провозглашения автокефалии ПЦА довольно интересна и поучительна, особенно если учесть те современные события, о которых будет сказано ниже. Северо-Американский Митрополичий округ, или Американская митрополия, в середине 1920-х гг. стала одним из осколков разбившейся имперской Российской Церкви. Порвав общение с подконтрольной советской власти Московской патриархией митрополита Сергия, Американская митрополия не подчинилась (как и Парижская митрополия во главе с владыкой Евлогием Георгиевским) также и Синоду Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Более того, в 1927 г. архиереи митрополии во главе с митрополитом Платоном (Рождественским) объявили свою структуру «независимой, автокефальной и автономной». Воистину, замечательный поворот истории, потому что в 1917-18 гг. именно митрополиту Платону довелось бороться с «самопровозглашением» автокефалии Грузинской и Украинской Церквей.

Митрополия Евлогия еще до войны на правах Западно-Европейского экзархата церквей русской традиции вошла в состав Константинопольского Патриархата (где прибывает и теперь). Все послевоенные попытки вернуть ее в подчинение Москве провалились, как окончилась неудачей и попытка возобновить власть над Американской митрополией.

Судя по тому, что в 1967 г. в хиротонии епископа Феодосия (Лазор), будущего Предстоятеля ПЦА, принимали участие и два архиерея юрисдикции Константинопольского Патриархата, последний имел намерение взять под контроль и Американскую митрополию по тому же сценарию, по которому была принята митрополия в Европе. Это вызвало серьезную обеспокоенность со стороны Москвы. В то же время было очевидно, что многим и в самой митрополии такая перспектива была неприемлема.

Все эти обстоятельства привели к тому, что ныне широко известный протопресвитер Александр Шмеман от митрополии и не менее известный митрополит Никодим (Ротов) от РПЦ фактически возглавили процесс переговоров, результатом которых стало принятие решения о возобновлении общения между Московской Патриархией и Американской Митрополией, но при условии провозглашения автокефалии последней.

Тут особо следует отметить то, что принцип, который сейчас настоятельно предлагает РПЦ Киевскому Патриархату «сначала присоединение, а потом возможная автокефалия» в данном случае вовсе не обсуждался, как не шла речь и о каком-либо покаянии.

Протопресвитером Шмеманом и его единомышленниками ПЦА виделась, как основа будущей всеамериканской Поместной Церкви, своеобразного оплота Православия в западном протестантско-католическом мире. Учитывая центробежные силы, которые в той или иной степени присущи были диаспорным епархиям и тогда, и сейчас, и которые отдаляли их от своих заокеанских духовных столиц, казалось, что в недалекой перспективе их можно будет объединить в Поместную Церковь Америки. Ведь уже на тот момент вырастало второе-третье поколение эмигрантов, для которых американская идентичность была более значима, чем своя первоначальная национальная.

Однако угроза собственному будущему заставила Вселенского Патриарха действовать решительно. Ни одна из Поместных Церквей, кроме прямо зависимых от Москвы на то время и не имеющих своих епархий в США, не признала автокефалии ПЦА. Из основы будущей единой Поместной Церкви Америки она превратилась в своеобразного изгоя православного мира и разменную карту в межцерковной дипломатии.

«Failed autocephaly»?

Еще больше ее подорвал затяжной кризис, связанный с обнародованием фактов финансовых злоупотреблений. Кризис привел к последовательной отставке сначала главы ПЦА митрополита Феодосия, а затем и его преемника митрополита Германа.

Едва ли не актом отчаяния можно считать призыв, обращенный некоторыми деятелями ПЦА к тогдашнему епископу (ныне митрополиту) Илариону Алфееву – возглавить Православную Церковь в Америке. Призыв этот не был принят, и владыка не прогадал – из управляющего номинальной Венской епархией он превратился в правую руку Московского Патриарха Кирилла и главу ОВЦС. Но сам факт призыва весьма красноречив – очевидно его авторы пришли к выводу, что своими силами ПЦА обновиться уже не способна.

В современной политологии все чаще можно встретить термин «failed state», т.е. «недееспособное, неудавшееся государство». Классическим примером такого государства называют Сомали. Очевидно, что сейчас слишком многим стало выгодным представить ПЦА как «failed autocephaly», неудавшуюся автокефалию, как больного ребенка, которого и не прогонишь, и чужим людям стыдно показать.

Разделяй и властвуй

За 40 лет, прошедших со времени провозглашения автокефалии ПЦА, интересы Московской патриархии весьма изменились. Произошло объединение с РПЦЗ, так что у нее вместо одной юрисдикции – «патриарших приходов» – в США теперь аж две. Кроме накрепко привязанной к Москве ПЦА.

Наломав в 1991-92 гг. дров в вопросе автокефалии Украинской Церкви, руководство РПЦ само дало Константинополю удобный рычаг влияния на себя – в случае обострения взаимоотношений по другим темам, Фанару весьма удобно пригрозить Чистому переулку «активизировать свои действия в украинском вопросе». Эта модель уже не раз срабатывала, и Москве очень хотелось бы иметь ответные равновеликие рычаги влияния на Константинополь.

Неуверенные попытки создать иллюзию симпатии к непризнанной Македонской Церкви таким рычагом быть не могут – потому как раздражают не только Фанар, но и Элладскую Церковь, и традиционных союзников-сербов. А вот Америка – это та «ахиллесова пята» Константинополя, надавливая на которую ожидают добиться большего.

Автокефалия Американской Церкви для Константинополя практически то же, что для Москвы автокефалия Церкви Украинской. Поэтому, вероятно, и прорисовываются контуры тактического союза между двумя Римами – Новым и «Третьим».

Суть его в следующем – в обмен на отказ Константинополя в обозримом будущем от активного вмешательства в «украинский вопрос», Москва выражает готовность отозвать свой Томос об автокефалии ПЦА, приняв ее в свою юрисдикцию в качестве Митрополичьего округа. Вместе с этим Москва соглашается окончательно утвердить разработанную в Шамбези схему создания епископских совещаний в диаспоре – своеобразных мини-синодов – в которых главная роль принадлежит архиереям Константинопольского Патриархата. А также утвердить разработанную там же схему «предоставления автокефалии», в соответствии с которой никакое признание автокефалии ни Американской, ни Украинской Церкви будет фактически невозможно.

Все это призвано открыть дорогу к реализации «проекта века» – созыву инициированного еще в 1920-х гг. Всеправославного Собора. Не удивительно, что именно в контексте созыва этого Собора нынешний Предстоятель ПЦА митрополит Иона, посещая епархию в Канаде, неожиданно предложил переосмыслить автокефалию своей Церкви. Т.е. фактически впервые публично поставил под сомнение дальнейшее существование Православной Церкви в Америке, как автокефальной.

Думаю, что с переговорами по этому вопросу связан и состоявшийся в конце августа нынешнего года визит митрополита Илариона (Алфеева) в США, где был проведен ряд встреч с руководством ПЦА. В этот же ряд вписывается и состоявшаяся на Фанаре 21 сентября встреча Вселенского Патриарха Варфоломея с делегацией Епископской ассамблеи Северной и Центральной Америки.

Дипломатический пасьянс

С точки зрения великих столиц планы по разделу «американского пирога» весьма привлекательны. Ведь и Москва, и Константинополь останутся в выигрыше.

Москва получает в прямую юрисдикцию некоторую часть ПЦА; получает некоторые гарантии внешнего невмешательства в «украинский вопрос»; избавляется от головной боли по поводу непризнанной американской автокефалии.

Константинополь также избавляется от головной боли, вызываемой постоянно бродящим по Америке призраком полной автокефалии; утверждает свое главенство в диаспоре; открывает дорогу к созыву желанного Всеправославного Собора.

Только вот остается один неразрешенный вопрос – а будет ли удовлетворение имперских амбиций старых столиц способствовать распространению и утверждению в Америке собственно Православия? И еще – захотят ли духовенство и верующие ПЦА оказаться всего лишь разменной картой глобального пасьянса?

Официальный сайт Киевского Патриархата