Предложения Белорусской Православной Церкви в связи с обсуждением проекта Закона «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их применении»

В связи с обсуждением в Палате Представителей Национального собрания Республики Беларусь проекта Закона «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их применении» Белорусская Православная Церковь полагает необходимым обратить внимание общественности на ряд этических проблем, возникающих в сфере применения новейших биотехнологий.

1. Прежде всего, необходима полная ясность в определениях. С сожалением приходится констатировать, что законопроект страдает отсутствием четкости и полноты определений.

Один из фундаментальных вопросов – правомерность отнесения экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) и т.н. «суррогатного материнства» к медицинской помощи.

Законодательством установлено следующее определение понятия «медицинская помощь»: «медицинская помощь - комплекс медицинских услуг, направленных на сохранение, укрепление и восстановление здоровья пациента, включающий профилактику, диагностику, лечение, медицинскую реабилитацию и протезирование, осуществляемый медицинскими работниками» (ст. 1, Закон Республики Беларусь от 18.06.1993 N 2435-XII (ред. от 15.07.2010) "О здравоохранении").

Очевидно, что под данное определение не подходят такие услуги, как ЭКО и «суррогатное материнство», следовательно, отнесение их в законопроекте к медицинской помощи противоречит законодательству. И хотя ЭКО и «суррогатное материнство» реализуются с помощью медицинских средств и медперсоналом, их нельзя отнести к медицинской помощи.

Представляется правильным выделить их в отдельную группу – определив, к примеру, как «репродуктивные технологии», «особый вид медицинского вмешательства» и т.п.. При этом неправомерно относить такие репродуктивные технологии как ЭКО и «суррогатное материнство» к вспомогательным репродуктивным технологиям. Понятие «вспоможение» предусматривает помощь при протекании естественных процессов, как, к примеру, при родах мы говорим о «родовспоможении». В случае с ЭКО либо «суррогатным материнством» речь идет не о содействии в естественном детородном процессе, а о кардинальном внешнем вмешательстве, без которого процесс зачатия и вынашивания был бы невозможен. Следовательно, новейшие биотехнологии должны быть отнесены к особым видам вмешательства, имеющим особый правовой статус. Они по определению не могут регулироваться общим законодательством о медицине.

В частности, определение суррогатного материнства не содержит отличительных признаков, позволяющих отнести его к видам репродуктивных технологий. Из предлагаемого определения следует, что суррогатное материнство не самостоятельный вид репродуктивных технологий, а лишь вынашивание и рождение ребенка, зачатого с использованием экстракорпорального оплодотворения.

Таким образом, из содержания норм проекта следует, что суррогатное материнство – это услуга, основанная на договоре, по вынашиванию и рождению ребенка, зачатие которого осуществлено с использованием метода вспомогательных репродуктивных технологий – экстракорпорального оплодотворения. На этом основании суррогатное материнство из видов ВРТ следует исключить.

2. Среди провозглашенных в законопроекте принципов (законность, уважение прав, свобод и интересов; доступность; добровольность; конфиденциальность; профессионализм), на основании которых применяются методы ВРТ, нет принципа «этичности». Это случайность или следствие осознания того, что данный документ не соответствует принципам биоэтики?

Так, до недавнего времени серьезные этические вопросы возникали в связи с ч.2 ст.19 законопроекта, где речь шла об использовании в научно-исследовательских целях невостребованных эмбрионов. Проблема здесь заключается не в характере ограничений, а в легализации самой возможности подобных исследований, которые есть ни что иное, как бесчеловечные опыты над будущими людьми.

Представители заинтересованных организаций и граждане предлагали упразднить данное положение. В результате оно было устранено. Однако на его месте возникли новые, более сложно сформулированные положения.

Так, в соответствии со статьей частью первой статьи 18 проекта невостребованные в результате применения ВРТ половые клетки могут быть использованы в научно-исследовательских целях. Нельзя исключать, что эти клетки могут быть использованы для создания новых эмбрионов.

Частью четвертой данной статьи предлагается законодательно закрепить право на использование невостребованных в результате применения ВРТ эмбрионов для совершенствования применения репродуктивных технологий.

Что понимается под понятием «совершенствование применения репродуктивных технологий» проектом не раскрывается. Фактически на законодательном уровне разрешается проведение любых манипуляций с эмбрионом (например, для получения стволовых клеток и их последующего применения), что недопустимо.

Любое допущение экспериментов над эмбрионами должно быть полностью изъято из законопроекта.

3. Врачу должно быть предоставлено право отказа от занятия репродуктивными манипуляциями по этическим соображениям. В законопроекте такая возможность не предусмотрена.

4. Коллизии и сложности этического, духовно-нравственного порядка возникают в связи с уничтожением «лишних» эмбрионов, т.е. будущих людей, при ВРТ, а также вопросы, связанные с упомянутыми выше экспериментами над эмбрионами и использованием фетального материала. При рассмотрении данного документа нельзя игнорировать очевидного факта: жизнь человека начинается с момента его зачатия и требует к себе подобающего отношения. В тексте закона эмбрионы признаются «живыми организмами». Но какими? Человеческими или иными? К примеру, амебы – это тоже живые организмы.

Важно подчеркнуть, что речь идет о человеческом организме на ранней стадии его развития, и исходя из этого постулировать отношение к нему. И с христианских, и с общечеловеческих этических позиций уничтожение человеческой жизни на любой стадии развития есть убийство.

Следует иметь в виду, что ни ЭКО, ни суррогатное материнство не решают демографической проблемы. Учитывая критическое положение нашего общества в демографической сфере, а также то, что обсуждаемый законопроект не может иметь никаких значимых последствий в преодолении этого кризиса, разговор о ВРТ и суррогатном материнстве в этом контексте – спекуляция и отвлечение внимания общества от сути проблемы с явно выраженными коммерческими мотивами.

Вновь настоятельно призываем руководство нашей страны и граждан обратить внимание на практику абортов как на одну из существенных причин демографического кризиса.

5. Законопроект не указывает на исключительный порядок использования технологий ЭКО и «суррогатного материнства». В настоящее время данные технологии декларируются как общедоступные и обыденные, поставленные на коммерческую основу. Причем государству они не принесут никакой выгоды.

6. В обсуждаемом законе много отсылочных норм, в которых принципиальные вопросы переданы на усмотрение различных государственных учреждений.

Предлагаем авторам закона исходить из следующих основных принципов:

1. Учтя мировой опыт, религиозные и этические традиции белорусского народа, запретить суррогатное материнство в принципе или допустить его использование с резкими ограничениями.

Суррогатное материнство сегодня практикуется всего лишь в полутора десятках государств. В подавляющем большинстве стран суррогатное материнство целиком или частично запрещено в силу сложившихся культурных или религиозных традиций.

Например, во Франции дети, рожденные от суррогатных матерей, даже не могут быть признаны гражданами этой страны. В Германии преступлением считается любая попытка осуществить искусственное оплодотворение или имплантацию человеческого эмбриона женщине, готовой отказаться от своего ребенка после его рождения. В Австрии, Норвегии, Швеции, Дании, Испании, Италии, Латвии, Словении, Швейцарии, Финляндии, Тайване, Вьетнаме, Тунисе, Турции, ряде штатов США суррогатное материнство запрещено. В Бразилии и Венгрии в роли «биологиче¬ской» матери может выступать только родственница «генетических» родителей. В Великобритании, Дании суррогатное материнство допускается только на добровольной основе, но ни в коем случае не коммерческой. В Канаде договор о суррогатном материнстве не имеет юридической силы, хотя оно не запрещено законом и осуществляется частными агентствами. В Бельгии, Греции, Финляндии суррогатное материнство не регулируется законодательством, но присутствует на практике. Часто в тех государствах, где на тех или иных условиях, с теми или иными ограничениями разрешено суррогатное материнство, запрещена его реклама как врачебной услуги для медицинских центров, и как коммерческой – для суррогатных матерей (например, в Нидерландах).

Поэтому не совсем понятны высказывания отдельных авторов законопроекта в которых утверждается, что закон заимствовал «самое лучшее» из аналогичных законодательств «США, Великобритании, ФРГ, Франции, Австрии, Литвы, Эстонии». Что подразумевается под лучшим – непонятно, особенно если учесть, что во всех перечисленных странах суррогатное материнство запрещено (кроме США, где оно запрещено в некоторых штатах, и Великобритании, где оно разрешено только на некоммерческой основе ).

Закон о суррогатном материнстве, в том виде, в котором он представлен на сегодняшний день, уподобляет нас не Европе, а ЮАР, России, Украине, Казахстану, Грузии, Индии. Наша страна, и без того имеющая одно из самых либеральных законодательств в области абортов, рискует превратиться в настоящее репродуктивное эльдорадо. Суррогатное материнство - сомнительный бизнес преимущественно отсталых и развивающихся стран, и наличие такого закона нисколько не будет способствовать реноме Беларуси на международной арене.

Полагаем необходимым привести данный законопроект в соответствие с Конвенцией по правам человека и биологической медицине, принятой Советом Европы 19 ноября 1996 г., в которой содержится ряд рекомендаций относительно суррогатного материнства. Они содержат строгие ограничения, однако признают, что при определенных обстоятельствах использование медицинских технологий для осуществления суррогатного материнства может быть допущено, но в таких случаях суррогатная мать не должна получать никакой материальной выгоды и сохраняет за собой право оставить ребенка себе.

2. Запретить торговлю генетическим материалом человека. Всякая связанная с этим рекламная деятельность должна быть запрещена.

3. Признать принципиальную возможность и допустимость применения новых биотехнологий только при соблюдении следующих условий:

– женщина состоит в браке;

– в решение проблемы бесплодия не привлекается третья сторона (недопустимость использования донорской спермы и яйцеклеток);

– подсаживаются все оплодотворенные яйцеклетки (невостребованные зародыши не уничтожаются, не передаются третьим лицам, не используются для экспериментов);

– не уничтожаются «лишние» зародыши в матке.

Таким образом, используемые технологии не посягают на нерушимость и исключительность брачных отношений и на жизнь эмбрионов. Принимать подобные законопроекты необходимо в пакете с иными актами законодательства, которые предусматривали бы формулирование основных принципов отношения к человеческой жизни, в частности:

– признание ребенка на любой стадии внутриутробного развития человеком;

– гарантирование право на жизнь и на защиту жизни не только после рождения, но и до рождения ребенка;

– введение в законодательство термина «нерожденный ребенок».

Хотя традиционные вероисповедания занимают принципиальную позицию по отношению к новым биотехнологиям, можно отметить и ряд частных проблем, не продуманных авторами законопроекта.

Так, в тексте документа отсутствует определение «генетического отца», наряду с определением «генетической матери». В определенных спорных ситуациях это может привести к дискриминации мужчины, предоставившего свои половые клетки для создания эмбриона методом ЭКО.

Из определения суррогатной матери и суррогатного материнства следует, что вне этого закона оказываются традиционное (частичное) суррогатное материнство, когда яйцеклетка суррогатной матери оплодотворяется спермой биологического отца. В сфере действия закона остается только гестационное (полное) суррогатное материнство - когда суррогатная мать не имеет биологической связи с вынашиваемым ребенком, а зачатие происходит вне тела генетической матери, после чего оплодотворенная яйцеклетка переносится в матку другой женщины. Злоупотребления возможны и на почве частичного суррогатного материнства или «суррогатного отцовства» (назовем это так), когда женщина (или супружеская пара в согласии) для зачатия прибегают к услугам мужчины без ВРТ. Здесь возникают серьезные вопросы нравственного порядка.

Исходя из текста законопроекта, человек, рожденный при применении методов ВРТ, не получает права знать о своем «генетическом» происхождении и о своих «генетических родителях». Ребенок заведомо лишается права знать правду о своем рождении. Всякий человек имеет право знать, кто его родители – в том числе из медицинских соображений. Подобная коллизия может приводить к несуразным ситуациям, вплоть до инцеста. И это тоже – следствие пренебрежения идеалами цельности и нерушимости брачного союза. Если мы стремимся к созданию в Беларуси крепких семей, то следует иметь в виду, что нынешний законопроект наносит удар по семейным ценностям. Внутренне противоречивой в проекте закона является и категория донорства. В данном случае неуместно говорить о донорстве как таковом. Донорство предполагает безвозмездную жертву. Здесь же идет речь о торговле половыми функциями.

Этот перечень противоречий можно было бы продолжить. В целом можно констатировать, что рассматриваемый законопроект является непроработанным как по содержанию, так и по форме. Он противоречит духовно-нравственным традициям нашего народа, оскорбляет религиозные чувства граждан. Его текст нуждается в многочисленных уточнениях и дополнениях, которые могли бы обеспечить его принятие и последующее функционирование в рамках этических и нравственных норм, основных положений отечественного и международного права; принципов гуманности, уважения к человеческой личности и к человеческой жизни.

Рубрыка: