ОБЗОР БЛОГОВ: Warwick Logoinkvisitor: От Бреста до Бреста

Христианская Церковь как институт существует почти две тысячи лет. И все, что происходит с церковью нужно соотносить с этими историческими масштабами. Иногда, «поторопиться» означает для церкви – поставить цель на несколько десятилетий вперед, и планомерно к ней двигаться. Бывают в истории церкви периоды «штурма и натиска», когда действуют быстро, и события сменяют друг друга с высокой скоростью, но такое случается редко, и не при жизни одного поколения. Эпоха перемен для церкви тяжелое время, как, впрочем, и сами перемены.

Церковь очень консервативный институт.

Ну и отношения между разными церквями развиваются в таком же темпе. Наблюдать за межцерковными отношениями – все равно, что болельщику Формулы 1 следить за гонками улиток. Например, встреча папы Римского и патриарха Константинопольского была бы топ-новостью тысячелетия в церковном мире.

В нынешнем году прошла информация о возможной встрече патриарха Московского и папы Римского. Те, кто попытался бы следить за этим, как за развитием обычных политических контактов, был бы очень разочарован. Через несколько месяцев после того, как инициатива возможной встречи просочилась в светские СМИ, папа сказал: «Что?», а патриарх ничего не сказал. Еще через примерно такое же время папа сказал: «Я подумаю.» А патриарх сказал, что ничего не знает.

 

Итак, к нам в независимую Беларусь на днях приезжал патриарх Московский и Всея Руси.

Что это было?

Мне несколько раз пришлось что-то говорить про это события в разных интервью, только радио «Свобода», как русская, так и беларусская службы четырежды спрашивали об этом. Но, в коротких радиопередачах всего никогда сказать нельзя.

Попробую изложить то, что я про это понимаю, и что не попало в СМИ.

 

Для понимания нужно подумать над несколькими простыми вопросам при заведомом отсутствии на них простых ответов.

 

Кто к нам приезжал?

 

Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. И кто же он – новый патриарх? У него две ипостаси:

1. Это первый патриарх избранный после распада СССР, первый патриарх церкви , с одной стороны, сильно окрепшей при поддержке государства после унизительного семидесятилетнего пленения в воинственно-атеистическом СССР , с другой стороны, церковь разваливающаяся на поместные автокефалии в независимых государствах.

2. Это российский политик, претендующий на ведущие роли в путинской России. Человек, собиравшийся баллотироваться в президенты России в 1996 году как оппонент Ельцина, и хорошо вписавшийся в путинский режим.

И какая из ипостасей первая в этом визите? Сложно определить. К нам приехал глава беларусской православной церкви (да, да) и один из ведущих и влиятельнейших политиков соседней страны, с которой у нас очень сложные отношения.

 

Куда приехал патриарх Всея Руси?

 

В гости? Нет, как он сам заявил, он приехал к себе домой. Ступив на беларусскую землю он чувствует себя «не как дома, и просто дома». Ой ли!? Приезжая домой – не спрашивают разрешения у хозяев. А в этом случае пришлось спрашивать. И впредь придется. Так что же это значит: приехал домой? А то и значит, что приехал из Руси на Русь. Это та самая «Всея Русь», которой он пастырь и патриарх.

Простейший вопрос: «Куда приехал патриарх Всея Руси, когда он приехал в Минск и Полоцк?» – вскрывает фундаментальный парадокс истории и догматики русского православия. Попробую его сформулировать. Это парадокс поместной церкви мнящей себя вселенской. Церкви, которая с середины 15 века позиционирует себя как русская церковь, т.е. национальная. И территория ее – вся Русь. А что такое Русь, в таком случае? Это там, где действует православная церковь. В традиции и культвируемом предании русский=православный, и, наоборот, православный=русский. Отсюда нетерпимость православия к другим христианским конфессиям. Существование других христиан допускалось, но не среди русских. В российских городах еще с 16 века стали появляться лютеранские кирхи, но только для немцев и их потомков, потом костелы для поляков. Но русским менять веру строго запрещалось, а потом это стало просто немыслимым делом. Только раскольники-старообрядцы признавались русскими, хотя их и гнали на окраины империи, все остальные веры в русской ментальности были тождественны национальности. Поляки католики, немцы лютеране, татары мусульмане, евреи иудеи – такие отождествления стали не только основой народной наивной религиозности, но частью русской картины мира, отличительной чертой русской ментальности. Этим православие не похоже на католицизм и протестантизм. Католики могут быть разных национальностей, а протестанты могут иметь несколько разных ответвлений в одной нации, и в некоторых странах вполне уживаются с католиками.

Когда эта картина мира формировалась в Московии, со времен падения Византии до прорубания форточки в Европу, Россия стояла спиной к Западу и лицом на Восток. Хотя, началось все куда раньше, с Александра Невского, который вел на Западе религиозную войну с немцами, а на Востоке пытался прекратить гражданскую усобицу с Ордой. И продолжалось позже. Войны Полоцка, Литвы и Польши с Остзейскими орденами вовсе не носили характера религиозных войн, в отличие от войн Невского и Грозного.

Пока Россия была автаркичной державой, далеко от цивилизации, такая позиция православной церкви никому не мешала, и даже не усомневалась. Но уже в 19 веке Российской империи пришлось столкнуться с нерусскими православными. С греками, румынами, сербами, болгарами, черногорцами. И тогда же русские стали мечтать о взятии Царьграда, о патронаже и протекторате над всем славянским и православным миром. Имперские устремления вошли в противоречие с православной традицией, и тогда фундаменталистскому православному русскому империализму (со славянофильством как компонентом идеологии) начал противопоставляться секуляризованный империализм западничества. Православное почвенничество и фундаментализм стали мешать, требовалась православная реформация, но она была невозможна в самом православии.

Казалось бы, то, что я сейчас описываю, характеризует наивную веру и идеологию, а не православную догматику. Но в православной традиции размыта грань между догматикой и преданием.

Ученые богословы могут критически относиться к накопленным предрассудкам и вековым политическим и идеологическим наслоениям, не имеющим отношения к вероучению, но не они определяют стратегию и политику церкви. Патриарх Кирилл вполне ученый богослов, но вынужден действовать как глава церкви, в которой распространена определенная система взглядов и представлений. Поэтому он посещает Беларусь, приезжая, хоть и в другую страну, но к себе домой. И беларусов он обязан рассматривать как русских. Так уже было во времена Екатерины II, когда делили Речь Посполитую. Включив Литву в Российскую империю всех православных, которых было не так уж много – процентов 6, сразу объявили русскими, не считаясь с тем, что в Литве было другое православие. А примерно через полвека «освободили» от «римского ига» и большую часть литвинов, денонсировав Брестскую Унию, и всех католиков восточного обряда перевели в русское православие.

 

Зачем приехал патриарх?

В прессе и в Интернете уже не раз отмечалось, что пребывание патриарха в Беларуси куда больше напоминало визит светского политика, если не сказать – советского, чем посещение пастырем своей паствы. Встреча с президентом, с парт-хоз активом, возложение цветов к памятнику Победы, университет и т.д. – на первом плане, и только потом – богослужение, проповедь и молитва.

Патриарха в Беларуси тревожили, в первую очередь, политические проблемы, а не религиозные. Да и религиозные проблемы из ряда тех, что имеют политическую подоплеку.

1. Лежащая на поверхности проблема. Посредническая инициатива «православного атеиста» по организации встречи папы Римского и патриарха Московского в Беларуси, хоть и направлена на церкви, но имеет исключительно политический характер. Но с этой проблемой все достаточно просто. Московская патриархия уже озвучила свое отношение к этой инициативе задолго до визита патриарха.

2. Диссонанс в симфонии. Очередной «сумбур вместо музыки». Симфония – принцип взаимоотношений церкви и государства, заимствованный Российской империей и московским православием у Византии. Он означает полное созвучие церкви и государства, патриарха и монарха. Но для этого должен быть один патриарх, или единая церковь, и один монарх, или хотя бы – одно государство. Полная симфония (самодержавие, православие, народность) существовала, даже укрепилась, и после того, как Петр 1 отменил патриархию, ввел Синод и государственное управление церковью через светского генерал-прокурора. Но симфония не возможна если (иерархичная) церковь одна, а государств, где она широко распространена, много. Именно поэтому в каждом независимом государстве, с преобладанием православного населения, рано или поздно встает вопрос об автокефалии церкви. Независимое государство требует независимой церкви. Такой проблемы нет в католицизме. Но там и симфонии нет. Там вместо симфонии действует другой принцип регулирования взаимоотношений государства и церкви – конкордат. Отдаленно похожая проблема была в англиканской церкви, главой которой является английский монарх. Когда, после войны за независимость США, в Америке оказалось много членов англиканской церкви, то им пришлось, не меняя догматики и вероучения, создать епископальную церковь, чтобы быть независимыми от церкви бывшей метрополии. Проблема не в церкви, как таковой, а в слиянии церкви и государства. Если бы был отменен принцип симфонии Русской православной церкви и российского государства, то и проблемы бы не было. А так, президент независимой страны, сделавший православие (хоть он и говорит, что христианство, а не православие) основой государственной идеологии, понимает, что глава православия находится в полном согласии и симфонии с главой соседнего, более мощного государства, отношения с которым время от времени обостряются. Кто же тогда контролирует беларусскую идеологию? Это же понимает и патриарх. Как ему достичь симфонии с президентом, который с ним совершенно не советуется? С этим нужно что-то делать!

3. Проблема автокефалии. Беларусская православная церковь пока официально далека даже от мыслей об автокефалии. Здесь внешне все не так, как на Украине, все почти спокойно. Но только почти. А как же «конкордат» между Беларусским экзархатом и беларусским правительством? Конечно, это не тот конкордат, что у католиков, но все же, никак не симфония. Это самодеятельность какая-то. Да еще и самостоятельная внешняя церковная политика. Да еще и беспрецедентный для православного мира случай с открытием теологического факультета в светском университете, которому беларусские иерархи готовы были передать подготовку священников.

4. Проблема преемственности. В связи с остротой и нерешенностью, а может и неразрешимостью, названных проблем, встает еще две простых, но политически еще более острых: Кто будет следующим президентом Беларуси, и кто будет следующим митрополитом после Филарета. Митрополит Филарет, конечно, в политическом отношении фигура меньшего влияния, чем был митрополит Кирилл, но они оба баллотировались на пост патриарха. Филарет мог сдерживать сепаратистские устремления беларусских церковных деятелей, мог поддерживать отношения с таким президентом как Лукашенко, не отклоняясь далеко от «линии партий», как светской в Минске, так и церковной в Москве. А сможет ли его преемник? Патриархии нужен промосковский митрополит, но как примет его беларусская церковь? И нужен ли такой промосковский митрополит Лукашенко? Как у них будут складываться отношения?

 

Даже без глубокого анализа понятно, что ни одно из названных проблем патриарх Кирилл не мог решить своим визитом. Думаю, что не мог даже прощупать пути решения. Но, внешний наблюдатель даже не получит никакой информации о том, как эти проблемы обсуждались заинтересованными сторонами, в какой форме ставились, и на чем стороны разошлись.

И только косвенным образом что-то про все это могут сказать казусы и недоразумения, имевшие место во время визита.

 

Первый казус начался до визита и связан с «предтечей» – дьяконом Андреем Кураевым. Андрей Кураев шумно приехал в Минск и шумно здесь выступал. Я не знаю, зачем он приезжал, и что делал. Не знаю даже, как это связано с визитом патриарха, но сама связь очевидна. Можно предположить, как минимум, что дьяк Кураев призван озвучить то, что самому патриарху озвучивать неловко, и должен увидеть то, что самому патриарху не будет показано.

 

Следующий казус уже обсуждался – речь о приезде патриарха «домой».

 

А потом были упоминания Куропат и другие булавочные уколы в адрес гаранта конституции и атеизма в православии. Не думаю, что Кириллу так важны Куропаты, или что он принял версию ПАСЕ об уравнивании нацизма и большевизма в отношении преступлений ХХ века. Нет, ему просто нужно было показать, что симфонии с беларусским режимом у него нет.

 

Сам гарант, в свойственной ему манере, подправил официальную статистику, заявив про 85% православных в Беларуси. Зачем он преувеличивает и без того завышенную цифру? Думаю, что не только от его любви к цифре 83%. Это от желания сказать москалям, что беларусы и здесь со знаком качества, что Беларусь более православная страна, чем Россия.

 

Еще гарант конституции признался, что не понимает, как это такая большая церковь может быть отделена от государства. Он что совсем неграмотный? И в период службы партработником в армии не учил Ленина? Который был очень озабочен отделением церкви от государства, а школы от церкви. Вряд ли. Это тоже был посыл в сторону патриарха и Москвы. Задняя мысль тут проста: это мое государство, и церковь тут тоже будет моя. Мысль на уровне немецких курфюрстов 16 века.

 

Ну, и главный казус – патриарха всячески ограждали от верующих православных. Здесь вам не Украина. Это на Украине патриарх встречался с теми, кто хотел с ним встретиться. Видел такую Украину, которая хотела его видеть. В Беларуси все не так. На встречи с патриархом идеологические службы отбирали людей, а показывали только то, что «положено видеть» высокому гостю.

 

Экзархат Беларусской православной церкви тоже не удержался, чтобы не показать свою автономность. Может быть, и не самому патриарху, но режиму, публично открестившись от телевизионной пропаганды во время визита.

 

Церковь консервативный институт. Проблемы ставятся и решаются годами. Но ведь патриарх Кирилл еще достаточно молод. Он может тянуть, но, скорее всего, решаться эти проблемы будут еще при его жизни. Как-то они будут решаться? И кем?

 

Рискну высказать версию беларусского интереса в решений названных проблем, казусов и недоразумений. Это всего лишь моё частное мнение. Мнение беларуса и христианина, не православного, а реформата-кальвиниста.

 

Беларусь всегда рада видеть патриарха Московского у себя в гостях. И не иначе. Дом у него там, а здесь он в гостях.

 

Если православная церковь не откажется от симфонии – то беларусская церковь должна стать автокефальной, иначе она всегда будет представлять угрозу независимости. Даже если православных в стране только 50%. А уж если 85%! То угроза такой силы, что хоть святых выноси. Хотя, можно и без автокефалии, но тогда нужен конкордат. Но не между Беларусским экзархатом и правительством, а между Московским патриархатом и беларусским государством. И главным содержанием этого конкордата должно стать невмешательство московской церкви в дела беларусского государства. Либо так, либо так.

 

Беларусь всегда рада видеть у себя в гостях папу Римского. Жаль только, что ему постоянно что-то мешает. Хорошо бы эти препятствия устранить.

 

Ну, а если бы патриарх и папа сочли возможным встретиться в ближайшие годы, пусть даже десятилетия на территории Беларуси – это было бы большим подарком нашей стране. Это действительно была бы встреча всемирно-исторического значения.

Лучше Бреста для этой встречи места не придумать.

Да, и еще! Кесарю кесарево, Богу богово. Церковь все же должна быть отделена от государства. Любая. И православная Московского патриархата, и возможная в будущем автокефальная, католическая, и все, которые есть и будут появляться.

Блог Warwick Logoinkvisitor

Владимир Мацкевич

Рубрыка: