Проблемы со свободой совести в Беларуси: краткий анализ

На нарушение свободы совести в Беларуси можно посмотреть с двух сторон: нарушение конкретного права конкретной общины, или группы, или человека, и ограничение свободы нормативными законодательными актами. И здесь может быть четыре сценария: 1) хороший демократический закон, обеспечивающий свободу совести, не препятсвующий ее осуществлению; и хорошая правоприменительная практика, когда на основании закона государственные чиновники и органы власти помогают реализации права на свободу вероисповедания, а в случае единичных нарушений этого права, есть эффективные механизмы его защиты; 2) демократичный закон, обеспечивающий свободу совести, и содержащий положения, которые не создают основы для нарушения этого права, но закон, существующий только на бумаге, носящий декларативный характер, в то время как в реальности наблюдается произвол государственных органов и чиновников в отношении тех или иных исповеданий, общин, груп, причем эти нарушения носят массовый характер и практически отсутствуют механизмы защиты прав человека; 3) репрессивный закон, который содержит нормы, ущемляющие свободу совести, и нарушения со стороны государства носят массовый и систематический характер, практически существуют гонения на религию и значительно ограничивается религиозная деятельность, а любые попытки защиты права оканчиваются провалом, т.к. правовые механизмы направлены именно на ограничение права; такая ситуация существовала с тоталитарных государствах; 4) репрессивный закон, в котором предусмотрены различные ограничения религиозной деятельности и исповедания религии, но только за отдельные нарушения репрессивных норм следует какое-либо наказание, но в принципе создается такая ситуация, что любой субъект может стать нарушителем. Чтобы разнообразить картину, нужно добавить, что для разных конфессий или религиозных организаций могут применяться различные стратегии, т.е. применяться принцип избирательной дискриминации.

Что касается Беларуси, то ситуацию со свободой совести можно описать по четвертому сценарию. Принятая в 2002 г. редакция Закона “О свободе совести и религиозных организациях”, а также ряд иных нормативных актов, регулирующих специфические вопросы: административная или уголовная ответственность за нарушения законодательства в этой сфере, положение о пребывании и деятельности в Беларуси иностранных священнослужителей и лиц, занимающихся религиозной деятельностью, особый правовой статус культовых зданий; а также более широкие вопросы - свобода объединений, свобода массовых мероприятий, свобода сми и т.д.; создают такой правовой режим, который не позволяет в полной мере осуществлять право на свободу совести и значительно ограничивает деятельность религиозных организаций, таким образом, не соответствует международным стандаратам в этой области.

Во-первых, закон устанавливает обязательную регистрацию религиозных организаций, это значит, что регистрация, которая носит санкционирующий, а не заявительный порядок, не просто дает некие преференции по сравнению с организациями или группами, которые не имеют такого статуса, но вообще выводит незарегистрированные организации из правового поля, предусматривая ответственность за любую религиозную деятельность таких групп, будь то совместные молитвы, чтение религиозной литературы, отправление обрядов и т.д.

Нужно также отметить, что для регистрации предусмотрены также довольно жесткие условия: минимум 20 совершеннолетних членов, проживающих в одном населенном пункте; необходимое наличие юридического адреса. Кроме того, регистрирующими органами создаются и другие препятствия: практически невозможно зарегистрировать автономную общину, не входящую в централизованное религиозное объединение. Тем не менее, существует большое количество общин, которые действуют без регистрации, проводят молитвенные встречи и обряды, и если эти общины небольшие или не публичные, либо по каким-то другим причинам, они могут годами не встречать никаких проблем в своей деятельности. Т.е. де-юре их деятельность незаконно, но де-факто, они не вызывают интереса у государства. Однако, в любой момент они могут быть привлечены к ответственности. Неединожды так происходило в отношении баптистских церквей, а однажды затронуло и православное братство в Гомеле, входящее в Свято-Преображенское Содружество братств. Таким образом, несмотря на иногда беспрепятственную деятельность малых (а иногда и довольно больших) религиозных групп, норма закона ставит незарегистрированные общности в “подвешенное” состояние, когда в любой момент закон может сработать, и это порождает беспокойство и неудобство, а иногда и страх.

Во-вторых, Закон значительно ограничивает религиозную деятельность по ее месту. Единственным вполне легитимным местом осуществления религиозной деятельности являются культовые сооружения, которые имеют особый статус. Здесь действует такой принцип: не то помещение, является культовым, где проводятся обряды и молитвы, но молитвы и обряды регулярно и массово могут проводиться лишь в культовых зданиях, если же они проводятся в иных помещениях или под открытым небом, например, водное крещение на озере, то существует разрешительный порядок (сначала надо получить разрешение, и решение принимается государственными органами избирательно и юридически немотивированно). Таким образом, даже если религиозная организация (либо ее лидер или член) имеет в своей собственности помещение, использовать они для культовых нужд могут его только в том случае, если оно получило статус культового здания, решение о перепрофилировании принимает также государственный орган. Это порождает казусы, как, например, с известным случаем Церкви “Новая жизнь”, когда зарегистрированную религиозную организацию преследуют в связи с тем, что она использует свое здание, находящееся в частной собственности, для собраний, но государство неоднократно отказывало церкви в присвоении этого специального статуса помещению. Также зафиксированы случаи привлечения к ответственности за осуществления богослужений в частных домах, используемых общиной (Церковь “Иоанн Креститель”) или принадлежащих пастору (реформатский пастор Георгий Вязовский). Тем не менее, множество т. наз. “домашних групп” проводится на дому, и только в сравнительно редких случаях правоохранительные органы обращают на них внимание, но любое из таких мероприятий может стать основанием для преследования.

В-третьих, есть ограничение по территории деятельности: религиозная община может действовать только в границах той административно-территориальной единицы, где зарегистрирована. Особо строго также относится это к деятельности иностранных священнослужителей, для которых деятельность строго ограничена приходом. Конечно, не всегда это можно проследить, но есть факты привлечения к ответственности протестантского пастора, учавствующего в евангелизационном вело-пробеге вне границ своей церкви; а также католического священника Антония Кочко, гражданина Польши, который, будучи священником одного из приходов Минской области, служил мессу в приходе г. Минска, и был привлечен к ответственности. Хотя повсеместно это правило нарушается, тем не менее, опять же, создаются условия, в которых привлечение к ответственности становится возможным, хоть и практикуется только в отдельных случаях.

В-четвертых, если говорить об иностранных священнослужителях и иных лицах, осуществляющих религиозную деятельность (произнесение проповеди, лидерство в молитве, участие в венчании или крещении и т.д.), то на эту деятельность они должны получить разрешение высшего контролирующего органа. Что касается долговременной деятельности, то иностранному служителю выдаются специальные разрешения, которые могут быть в любой момент отозваны и священнослужители будут вынуждены покинуть территорию страны. Часто это касается католических священников и монахинь, являющихся гражданами Польши; а также протестантских пасторов.

В-пятых, такие ограничения применяются в дискриминационном порядке. Как правило, в отношении Белорусской Православной Церкви и в некоторой степени Римо-Католической Церкви, местные органы могут “закрывать глаза” на нарушения, в то время как за такие же нарушения протестантские и иные исповедания преследуются.

В-шестых, очень строго регулируются вопросы миссионерской деятельности, массовых мероприятий, религиозных средств массовой информации, а также религиозных организаций, отличных от общин.

В-седьмых, множество пробелов в законодательстве порождают также такую ситуацию, когда государственные органы могут совершенно произвольно интерпретировать нормы права.

В основном, при анализе ситуации в Беларуси относительно свободы совести, основное внимание обращается на case-studies, особенно некие наиболее яркие и распиаренные, которые занимают довольно значительное место в медиях. В медиа-скандалах, где нужна яркая картинка, практически не обращается внимание на рутину, но повседневные практики, когда библейская школа подвергается штрафу за то, что ученики питаются домашней едой, либо когда организация не может зарегистрироваться на протяжении многих лет, получая отписки из регистрирующих органов. Бывает, что даже сложно установить, в чем мотив преследования. Иногда создается впечатление, что ситуация может быть описана как преследование тех или иных лиц, организаций и исповеданий; в то время как другие, не испытывающие особых целенаправленных или случайных репрессий, готовы свидетельствовать о приемлимой ситуацией с правами человека. Создается как бы две картины религиозного поля Беларуси: жестких преследований с одной стороны и полного межконфессионального мира и стабильности с другой. Причем часто этот мир и стабильность связаны с личным отношением тех или иных чиновников.

Нужно отметить, что источником напряженности являются не отдельные случаи преследования, хотя они также важны, но сами правовые нормы, применяемые избирательно, отсутствие четких и единообразных механизмов регулирования и защиты права на свободу совести. Также нельзя забывать, что свобода совести стоит в одном ряду с другими правами человека, ее реализация невозможна, когда есть ограничения на свободу ассоциаций, свободу слова, свободу собраний и права и свободы. В условиях авторитарного режима, когда государственная сфера непомерно расширена, а сфера автономого гражданского общества сужена, будет сужено и независимое автономное от государства религиозное поле, и стратегия государства будет строиться на контролировании, которое будет более или менее успешным при наличии у режима ресурсов контроля, в случае, если таких ресурсов нет, будут делаться попытки точечных репрессий, задачей которых будет формирование системы самоконтроля религиозных организаций, которые пытаются избежать наказания, поэтому масимально ограничивают свою деятельность, чтобы не выходить за рамки, выставленные государством.