Потребует ли власть лояльность Католической Церкви в ответ на Конкордат?

Беларусь готовится к подписанию конкордата с Ватиканом. Об этом недавно сообщил уполномоченный по делам религий и национальностей Республики Беларусь Леонид Гуляко. Можно ли сказать, что отношение белорусских государственных органов к католической церкви последнее время меняется в позитивную сторону? Как выглядит сегодня межконфессиональная ситуация в стране? На эти и другие вопросы в передаче «Экспертиза Свободы» отвечают сопредседатель организационного комитета партии «Белорусская Христианская Демократия» Алексей Шеин и философ Валентин Акудович.

Цыганков: «Сайт римо-католической Церкви в Беларуси опубликовал информацию о том, что Беларусь готовится к подписанию Конкордата с Ватиканом. К месту будет вспомнить, что в этом году впервые Александр Лукашенко на католическую Пасху посетил костел. Не считаете ли вы, что отношение белорусского руководства к католической церкви со временем изменяется , и если так, то почему это происходит?»

«Этим актом Беларусь делает шаг к европеизации самой себя»

Акудович: «Прежде всего – меня эта новость чрезвычайно обрадовала. И мне бы хотелось, чтобы этот договор был подписан, чтобы он был веским, основательным и плодотворным. Ибо в исторической судьбе наших земель роль католической церкви всегда была очень существенной. И даже когда наши земли были присоединены к Российской империи, когда здесь стало господствовать православие, роль католичества все равно оставалась очень существенной.

И когда сейчас этим договором эта роль будет как бы легитимизирован, то это бесспорно будет говорить в пользу и наших властей, и в пользу того, что Запад, латинский мир начинает все больше интересовать наши власти. Этим актом Беларусь делает в определенном смысле шаг к европеизации самой себя».

Цыганков: «Алексей, видите ли вы какие-то признаки изменения отношения властей к католической церкви? Если так, то чем это вызвано – внутриполитической необходимостью или внешнеполитическими факторами?»

«Главное – чтоб у католической церкви не потребовали за это лояльности»

Шеин: «По моему мнению, вероятное подписание конкордата – это явление (как его не рассматривай) преимущественно положительное. Мы можем только предполагать, какие факторы подтолкнули власть для этого. Моя версия – здесь наибольшую роль сыграло не столько иностранное давление, ибо Западная Европа теперь светское секуляридированное общество, которое не обращает особенного внимания на духовный фактор. Европа этим просто не занимается, не настаивает на том, что белорусское государство должна наладить какие-то там теснейшие отношения с католической церковью.

Главную роль тут играют внутриполитические факторы – желание получить поддержку очень влиятельной институции. Это желание и вынуждает идти на подписание определенных соглашений. Сам факт конкордата – явление позитивное, но главное, чтобы у католической церви не потребовали за это плату в форме лояльности па всем вопросам, в том числе – вопросах общественной жизни».

Цыганков: «Но как вы себе это представляете? Трудно представить это как пункт, записанный в некоем документе…»

Шеин: «Это может быть устная договоренность, никак формально не зафиксированная, на уровне тех людей, которые будут подписывать этот документ.. Опять-таки, это только гипотезы, которые мы можем выдвигать. Конечно, данный конкордат упростит вопросы социальной работы для католической церкви. Не будет ли это платой за это молчание в других вопросах – это проблема, на самом деле».

«Власть наконец концептуально отказывается от одновекторной политики, завязанной на Россию»

Акудович: «Мне кажется, что этот шаг властей подпадает под общую тенденцию, которая начинает проявляться во всех сферах жизни – от политики и экономики до духовной сферы. Это очень важный признак того, что власть наконец концептуально отказывается от одновекторной политики, завязанной на Россию. Как распродажа государственной собственности, как контакты с самыми разными политическими партнерами, так и этот акт свидетельствует, что власть поняла и почувствовала смысл и вкус в том, чтобы быть сразу в разных векторах.

Во-первых, эти векторы гармонизируют друг с другом, противостоят и не дают одному становиться доминирующим. Но самое существенное – они соответствуют нашей земле, истории и ментальности. Ибо всегда в коллективном сознании белорусов католицизм, Католическая церковь присутствовали как важная и реальная ее составляющая.

Мне кажется, что это решение лежит в плоскости сегодняшней абщей тенденции государственной идеологии»

«Те конфессии, что не хотят быть трансляторами государственной идеологии – притесняются»

Цыганков: «Алексей, вам как представителю БХД, видимо, известны многочисленные факты того, что власти не так доброжелательно относятся к представителям некоторых религиозных конфессий, возможно, в первую очередь протестантской. Согласны ли Вы с тезисом Валентина, что белорусская власть отказывается от одновекторной политики и уже не делает однозначную ставку на Россию и православие?»

Акудович: «Начинает отказываться».

Цыганков: «Поправка принимается».

Шеин: «Я здесь вижу не столько геополитику, сколько внутреннюю политику. К сожалению, Европа, в сущности, перестала быть христианским континентом, большинство западноевропейских стран живут не по тем заповедям, которые есть в Библии, принимают такие законы, которые категорически противоречат моральным законам, что имеются в Новом Завете.

По моему мнению, главная задача власти – это ориентироваться на поддержку внутри страны и найти в католической церкви тот институт, котрый стал бы если не лояльным, то хотя бы нейтральным в смысле общественно-политической активности.

Третья большая христианская конфессия – протестанты – как испытывали преследования, так и испытывают. Государство не рассматривает их как конфессию, на которую можно опереться во внутренней политике, а скорее рассматривает их как часть оппозиции (кстати, Лукашенко в послании сказал о протестантах – «они хуже, чем оппозиция»). Это говорит о том, что у государство очень дифференцированный подход. Те конфессии, инициатиы, на которые невозможно рассчитывать в качестве трансляторов государственной идеологии – притесняются, и, думаю, буут притесняться и далее».

Перевод на русский: "Царква"