МОНИТОРИНГ СМИ: Fem.fm: О христианстве, женщинах и феминизме с Натальей Василевич

Сегодня я, Жанна Крёмер, журналистка FEM.FM, задаю назревшие у меня вопросы к христианству политоложке, юристке, члену рабочей группы по правам человека Конференции Европейских Церквей, редакторке портала «Царква» и директрисе центра «Экумена» Наталье Василевич (Наталля Васілевіч).

Наталья ‒ моя землячка-белоруска. Обсуждая вопросы интервью, мы несколько раз списываемся с помощью электронной почты и скайпа, устраиваем телефонные обсуждения между Берлином, где нахожусь я, и Бонном, где в данный момен в качестве магистрантки программы экуменических исследований Боннского университета живет Наталья.

FEM.FM: Наталья, христианский феминизм – такое вообще бывает? Как такие явления, как христианство и эмансипация, соприкасаются друг с другом?

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЕВИЧ: Бывает, и во многих христианских контекстах проблема гендерного равенства и сексуальности даже выходит на первый план, за что определенные традиции подвергаются критике со стороны более консервативных христианских течений и даже называются антихристианскими.

Христианство в разные времена и в разных обществах как было двигателем эмансипации, так и противостояло ей; в границах христианства существует множество различных конкурирующих дискурсов, при этом часто эти дискурсы существуют в рамках одной конфессии, где могут иметь разные статусы ‒ от господствующего до маргинального. Так, например, как правило, в северных (нордик) странах протестантизм акцептировал феминизм и борьбу против стигматизации «альтернативной» сексуальности, такая же тенденция наблюдается в тех же северных обществах и в православной церкви, например, в Финляндии.

В то же самое время, в странах Африки или Восточной Европы как православные церкви, так и исторические протестантские церкви будут одинаково видеть в эмансипации проблемы. В реальности, в христианском дискурсе проблематика гендера и проблематика сексуальности часто связаны. И в различных движениях, и богословских школах эта тематика приобрела огромную популярность, студенты-богословы выбирают ее себе для специализации, эта тема становится заглавной в молодежных мероприятиях, иногда ее даже слишком много, причем как в среде сторонников, так и в среде противников.

FEM.FM: Как ты относишься к женскому священству? Оправдано ли, на твой взгляд, то, что женщина в православии и католичестве не может иметь сан священника? Какой сегодня возможный «карьерный» максимум у православных теологов-женщин?

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЕВИЧ: В отличие от протестантизма, в котором священство не имеет сакрального статуса, в православии и католичестве женщины не допускаются к пресвитерскому и епископскому служению. В древней церкви, однако, существовал чин «диаконисс», однако до сих пор дебатируется, насколько этот исчезнувший чин имел сакраментальное значение, т.е. был связан со служением литургии.

В православной церкви были попытки возрождения данного чина, и именно Русской Православной Церкви здесь принадлежит первенствующая роль. Были такие попытки и у православных греков и арабов. Тем не менее, можно констатировать, что на данный момент этот чин не применяется.

Что касается более высоких по иерархии чинов ‒ пресвитерского (который в просторечии и называется священническим) и епископского ‒ в католической церкви и в православном богословии понимание их роли различно, православие, как ни странно, более гибко в понимании священнического служения, которое со временем подвергалось трансформации.

В католической церкви возник обязательный целибат священнослужителей, который, правда, распространяется только на латинскую традицию, при том, что в традиции иных обрядов католической церкви сохраняется женатое священство.

Подобная трансформация произошла и с епископским служением: если изначально епископы часто состояли в браке, то теперь епископство стало почти (иногда епископский сан принимают целибатные священники или вдовцы) исключительной вотчиной «монашеской» корпорации, при том, что некогда монашество возникло как альтернатива церковной иерархии, и монахи вообще не принимали сана.

Интересно то, что современное православное богословие не видит чисто догматических препятствий к принятию женщиной сана. Про это подробней можно прочитать у авторов: митр. Каллиста Уэра, православной женщины-богослова Элизабет Бер-Сижель (Э. Бер-Сижель, еп. Д. Каллист (Уэр) «Рукоположение женщин в православной церкви», Э. Бер-Сижель «Служение женщины в церкви») ‒ это основное популярное изложение проблематики рукоположения женщины.

Есть ряд аргументов против рукоположения женщины канонического, литургико-символического, психологического и социального порядка, каждый из которых заслуживал бы отдельного анализа. Для тех, кто интересуется, могу отослать к своей статье Natallia Vasilevich «The Issue of Female Ordination/Priesthood In The Ecumenical and Inter-Orthodox Discussion». [Vasilevich, Natallia. The Issue of Female Ordination/Priesthood In The Ecumenical and Inter-Orthodox Discussion. - Many Women Were Also There... The Participation of Orthodox Women in the Ecumenical Movement. - Ed. by Kasselouri-Hatzvassiliadi E., Moyo F.M, Pekridou A. - WCC Geneva, Switzerland. - Volos Academy for Theological Studies, Volos, Greece., 2010]

Мой личный вывод пока заключается в следующем: главным серьезным аргументом против рукоположения женщин в пресвитерский и епископский сан в православной церкви является отсутствие подобных прецедентов в традиции, здесь я солидарна с авторами

«Рукоположения».

Однако, несмотря на наличие прецедентов в случае с диакониссами, даже этот чин в православной церкви не получил возрождения. Поэтому, на мой взгляд, отсутствие движения в данном направлении связано прежде всего не с традицией как Преданием Церкви, но с обычной популярной традицией и неготовностью широких кругов верующих принять женщину в сане.

Я целиком и полностью теоретически выступаю за рукоположение женщин, однако не представляю, каким образом это можно реализовать практически. Как и в случае с обязательным целибатом латинских священнослужителей, широкие церковные круги не готовы принять его отмену, подобное изменение может привести к серьезному кризису и расколу, особенно в условиях возрастающего фундаментализма.

Если на соборе 1917-1918 гг. вопрос о служении женщин и ряд иных вопросов, которые сейчас сочли бы богословским и каноническим скандалом, обсуждать было можно, то теперь, через сто лет, общество и церковное сообщество менее готово, на мой взгляд, к подобному диалогу. Теперь принцип «не трогай, пока хоть как-то работает» имеет смысл, гораздо меньшие изменения приводили к взрывам; в каких-то общинах они были бы само собой разумеющимися и желательными, в других женщина с непокрытой головой в церкви ‒ большой стресс.

Теоретически и идейно я всячески «за», хотя сама лично сан даже теоретически не принимала бы, да и вообще считаю, что вопросы власти, авторитета, функционирования общины как социальной и литургической общности, лидерства в ней пришло время пересмотреть, найти более адекватные как евангельскому духу и церковному Преданию, так и современной социальной ситуации формы, в том числе и способы принятия решений. Обсуждение вопроса о рукоположение женщин позволяет поставить на повестку дня многие другие вопросы.

Что касается карьеры, то здесь есть несколько направлений роста, не обязательно связанных с теологическим образованием. Если не говорить про исключительно духовные вещи, то женщина может «расти» в следующих направлениях: академическая наука и богословие (здесь играет значение не столько пол, сколько академические успехи, оригинальные мысли, интересные исследования); творчество и профессиональная деятельность (при наличии соответствующего таланта и подготовки женщина может достигнуть значительных успехов в архитектуре, иконописи, гимнографии, церковных песнопениях, религиозной журналистике, издательской деятельности, педагогике), в административном плане (женщины могут управлять различными церковными организациями, сестричествами милосердия, братствами, хорами, женскими монастырями, факультетами или кафедрами богословия, миссионерскими центрами, мастерскими по пошиву облачений и т.д., а также иметь неформальное влияние на управляющих мужчин), в пасторской деятельности (в женских монастырях авторитет игуменьи может быть очень высок, она может направлять духовное развитие сестер, а иногда и священнослужителей, исповедовать помыслы и давать авторитетные советы).

Конечно, в каждой из этих сфер женщинам бывает сложнее достичь успеха, зато в такой низкоквалифицированной деятельности и, как правило, менее оплачиваемой, чем в светской среде ‒ такой как продажа свечек и книг, уборка и украшение храма, приготовление пищи, ведение бухгалтерии ‒ у женщины практически нет конкурентов, в небольших приходах такая деятельность может ложиться на жену священника.

Именно женщинами-волонтерами или низкооплачиваемыми работницами обеспечивается основная доля церковной деятельности; часто даже выглядит так, что их религиозное чувство и самоотверженность эксплуатируют, женщины подвержены эмоциональному выгоранию, однако даже в таком труде, в служении, они могут находить определенное удовольствие и даже плоды, сравнимые с плодами религиозной жизни, хотя это, скорее, не благодаря, а вопреки структуре.

FEM.FM: Недавно весь мир заговорил о документе, который нашли историки, и который якобы может быть подтверждением тому, что Христос был женат. Что произойдет со всей христианской религией, если действительно удастся доказать, что Христос не был девственником, не был аскетом, а вел нормальную человеческую жизнь, в том числе и был женат (или даже имел детей)? Подорвало бы такое свидетельство основы современного христианства или только дополнило бы, и почему?

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЕВИЧ: В этом вопросе два аспекта ‒ исторический и богословский. Изучение исторического Иисуса ‒ эта огромная дисциплина как археологических, так и текстологических исследований, которые не дают полных ответов на вопрос, например, о детстве Христа, но в вопросе его возможного брака (и тем более, возможности любовных отношений вне брака) вполне авторитетно подтверждают видение церковной традиции.

Брак, а также возможное наличие потомков было бы отмечено в исторических источниках и церковном предании, как особое внимание в нем уделялось, например, ближайшей родственнице Христа ‒ Божьей Матери. Конспирологические теории о необходимости скрывать подобную информацию дают волю воображению, но не состоятельны в историческом смысле. Сам Христос в своем учении возносит брак, тема брачного пира очень распространена в его притчах при описании Царства Небесного, отношения жениха и невесты, для описания отношений Самого Христа и Церкви.

Он называет себя Женихом, он превращает воду в вино на свадьбе, по популярности свадебного топоса в евангельском повествовании разве что тема «отца и сына» имеет такую же распространенность. Отношениям Христа с отдельными людьми ‒ учениками, Матерью, друзьями ‒ придается значение не меньшее, чем Его учению. Было бы странно, чтобы такая фундаментальная деталь как брак выпала бы из всех повествований (при том, что там фигурировало значительное количество других близких к нему людей), а Его предполагаемая жена и дети не заняли бы сколько-нибудь значимого место в рамках христианской общины или не имели бы отношения к альтернативному культу Великого Учителя.

Каков же образ Иисуса в описании Его земной жизни? По свидетельству Евангелий, Христос не был аскетом и вел нормальную человеческую жизнь, в чем Его Самого и Его учеников часто упрекали: почему они бывают на пирах в домах блудниц и мытарей, не постятся усиленно как Иоанн Креститель и его ученики.

Конечно, Христос и постился, однако аскетика (точнее то, что мы называем сейчас аскетикой ‒ воздержание) не была центром Его учения. Христос, каким мы видим Его в Евангелиях, и постился, и гулял на свадьбах, и скорбел, и ликовал. Почему бы ему «не иметь жены» в потенциале, даже если он в реале, возможно, в силу внешних обстоятельств и не был женат?

Тем более, что он нигде не принижает брака, не принижает отношений жены и мужа, любви между ними, однако говорит заповедью «да будут двое одной плотью».

И здесь от исторических аргументов, оперирующих эмпирическими фактами, приходится перейти к богословским аргументам, оперирующими идеями. Для этого придется погрузиться (если не сказать, загрузиться) в область догматики, обратиться к христологическому догмату, и догмату о Святой Троице, т.е. формулировкам, описывающим понимание Церковью Бога и Христа, если можно так сказать, их структуры.

Бог ‒ единый по природе, но сложный по Ипостасям, Христос является Логосом, Второй Ипостасью Святой Троицы, единородным Сыном Божьим, единосущным Отцу. При этом Христос един по Ипостаси, но сложен по природе, Он и Бог, и человек.

Воплотившись от Духа Святого и Девы Марии, Христос в Свою Божественную Ипостась принял человеческую природу, общую и мужчинам, и женщинам, человеческую природу, несущую последствия грехопадения, способную не мнимо чувствовать боль, жажду, холод, голод, естественные страсти, к которым зачастую относят и половое влечение, обусловленное определенными механизмами строения человеческого тела, а значит возможное для того, кто таким телом обладает.

Важную роль в сексуальности играет также пол, и родившийся у Марии Младенец явно имел признаки младенца мужского пола ‒ «У нас мальчик!», и назвали Его мужским именем.

Однако, даже если говорить о человеческой природе Христа, а человеческая природа так или иначе должна каким-то образом проявляться в конкретных характеристиках пола, цвета кожи, строения тела, которое развивается от младенчества через пубертатный период к взрослению и старости. Поэтому в воплощении Христос имел определенные индивидуальные характеристики, в том числе половую принадлежность, была ли она важна для него настолько, насколько она важна и зачастую определяюща для человеческой личности и идентичности?

Даже если да, то на тему «сексуальности» как таковой можно было бы дебатировать всеже относительно, в первую очередь, к природе, а не к Личности. Для брака же простой сексуальности или телесно-психологического удовлетворения страсти недостаточно, для брачной любви не достаточно сексуальной привлекательности, которая, в отрыве от личностного общения, низводит любовь к сексуальному желанию.

Для брака нужна личностная любовь, особая любовь, для которой, в белорусском языке есть понятие «каханне», и которая не столько является результатом сексуальной аттракции, а, скорее, порождает последнюю, по крайней мере, не сводится к ней. Но именно в этом, личностном плане, Христос ‒ не обычный мужчина, ибо Его Личность неотделима от Его Божественной природы. Если мы видим любовь не лишь как природную страсть, но как общение личностей, то сама Божественная Личность Христа не принадлежала к некому полу, половая идентичность не определяла личность Христа, а была только индивидуальной характеристикой человеческой природы, которую Он воспринял, которая имела половую принадлежность, т.к. была общей природой, но не природой вообще, а в ее индивидуальном проявлении. Поэтому,то, что Христос не имел жены, на мой взгляд, позволяет утверждаться в мысли о личностном характере брака, а не о его природном характере.

Приведу для иллюстрации фрагмент из жития св. Петра и Февронии: «Супруги поплыли по реке на двух судах. Некий мужчина, плывший со своей семьей вместе с Февронией, засмотрелся на княгиню. Святая жена сразу разгадала его помысел и мягко укорила: «Почерпни воду с одной и другой стороны лодки, ‒ попросила княгиня. ‒ Одинакова вода или одна слаще другой?» ‒ «Одинакова», ‒ отвечал тот. «Так и естество женское одинаково, ‒ молвила Феврония. ‒ Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?» Обличенный смутился и покаялся в душе».

Какой хотите вы видеть любовь и сексуальность? Как сексуальное влечение как влечение к естеству, в котором естество играет определяющее значение, хотя и реализуется по отношению к единичной личности, обладающей этим естеством; или любовь к личности, которая становится руслом для реки с водой естества, ради которой можно даже не пить этой воды, какой бы сладкой она не была; или пить, какой бы она не была горькой.

FEM.FM: Почему в христианстве так много ограничений именно для женщин? Правда ли, что женское тело считается априори более грязным и недостойным по сравнению с мужским? Правы ли те, кто считает современное христианство идеологией, враждебной женщинам?

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЕВИЧ: Особые физиологические процессы, которые протекают в организме женщины, связанные с естественным циклом, беременностью и родами, вызывают естественную необходимость гигиены ради здоровья женщины; а именно выделение крови связано с особым ритуальным статусом женщины в рамках архаичной ветхозаветной культуры, особенно «помешанной» на ритуальной чистоте в контексте жертвоприношений.

Христианство, которое распространялось изначально в связи с иудейской культурой, уже в самом начале столкнулось с вопросом соблюдения ритуальных предписаний, которых в иудейском законе было множество, но основной вопрос касался именно мужчин ‒ должны ли христиане продолжать исполнять иудейский закон и обрезать крайнюю плоть; неевреев ‒ могут ли вообще неевреи стать христианами (в Деяниях апостолов есть сюжет, когда апостолу Петру, чтобы побудить его благовествовать язычникам, Бог посылает видение, в котором он должен заколоть и съесть нечистых животных как образ язычников); каких предписаний в пище должны придерживаться христиане, могут ли они нарушать требования по употреблению запрещенной иудеям пищи.

Многие ли из христиан сейчас обрезаются? Каков процент среди христиан неевреев? Да и от шкварки христиане воздерживаются преимущественно в пост, да и то не все. А с женщинами получилось почти как в анекдоте: «Моя жена такая грязная, каждый день моется».

Ритуальная нечистота женщины прочно засела в христианстве, по крайней мере в рамках православия, где иногда гипертрофированное значение приобретает разделение пространства на сакральное, которое может быть осквернено, и профанное, и что самое интересное, именно вопросы ритуальной чистоты/нечистоты наиболее свято блюдутся многими верующими.

Можно не знать смысла крещения, но при этом знать, что маме на крещении присутствовать нельзя, ибо после родов она не прошла обряд очищения (при этом мама может сто раз уже побывать в церкви после родов, но к моменту крещения младенца она вдруг становится нечистой).

И тогда люди отменяют венчание, потому что невеста неправильна посчитала дни, или от стресса у нее сбился цикл; и она не может принимать участие в таинстве из-за своей нечистоты. Или человек не идет к причастию либо вообще стоит в притворе храма, не потому что «кающийся», а потому что не хочет стать причиной осквернения храма.

Сакральное место? Женщина должна быть с покрытой головой, даже если покроет ее бумажной салфеткой. Сакральное место? Значит, нужно выходить из церкви, пятясь, чтобы случайно не повернуться спиной к алтарю. Сакральное место? Значит, нужно стоять, даже если часть службы называется «седален», и епископ или священник сел в удобное кресло.

Сакральный человек, т.е. священник, значит, духовно окормляя рожениц, он будет стоять в дверях палаты роддома, чтобы случайно не оскверниться от недавно родившей и поэтому нечистой женщины.

Под всю эту практику подводится святоотеческая и библейская база, и часто это является чуть ли не центром религиозной жизни. Я же отношусь ко всему этому как к обычным забабонам [предрассудкам] и пошучу на грани фола, наверное: само слово происходит от слова «баба», так как сами женщины воспроизводят эти образцы с большим энтузиазмом.

В других православных традициях, кстати, у греков и у арабов, такой гипертрофированности нет. У первых новокрещенных девочек заносят в алтарь наравне с мальчиками; женщины не покрывают голов в церкви. У последних, в Антиохийском Патриархате, вообще отредактировали молитвы, в которых упоминается ритуальная нечистота женщины, связанная с ее физиологией.

Вопрос «Враждебно ли христианство к женщинам», на мой взгляд, нужно переформулировать и спрашивать ‒ враждебно ли к женщинам то или иное социальное, культурное и даже субкультурное проявление христианства.

Сам Христос не был враждебен ни к кому из «нечистых» категорий: он общался с инородцами и еретиками, не просто с женщинами, но с блудницами, защитил от побивания камнями взятую в прелюбодеянии женщину, не проходил мимо прокаженных; Он последовательно критиковал «чистоплюев»-фарисеев, которые, боясь оскверниться ритуально, становились уродливой карикатурой на истинную веру; которые пренебрегали любовью и милостью ради чистоты.

Это извечная проблема каждого человека ‒ и мужчин, и женщин, ‒ в каждом из нас живет такой маленький фарисей, часто мы жертвуем главным ради второстепенного, не только в религии, но и в жизни; а иногда, прикрываясь внешними правилами, мы вместо того, чтобы делать то, что на самом деле нужно, делаем, что хотим, и не делаем, чего не хотим.

Ж.К.

Fem.fm