Частное лицо или папа московский?

Среди потока риторики относительно намечающейся встречи Папы Римского и Патриарха Московского почему-то  из внимания журналистов и церковной общественности ускользнуло одно немаловажное обстоятельство. Кто с кем встречается? Кого и что представляют каждый из этих двух персон, и какие они имеют полномочия?

Очевидно, что фигуры не равновеликие. И не только потому, что Папа Римский представляет целую конфессию, а Патриарх Кирилл  – всего лишь одну из поместных церквей своей конфессии. Несопоставим их канонический вес внутри самих структур, которые они представляют.  Для иллюстрации обратимся  к соответствующим документам, позволив себе выделить наиболее существенные для нашего случая моменты.

Согласно Кодексу канонического права, Папа Римский «является главой Коллегии епископов, Наместником Христа и Пастырем всей Церкви на сей земле. Поэтому в силу своей должности он пользуется в Церкви верховной, полной, непосредственной и универсальной ординарной властью, которую он всегда может свободно осуществлять» (ККП, канон 331).

Согласно Уставу Русской Православной Церкви, «Патриарх Московский и всея Руси имеет первенство чести среди епископата Русской Православной Церкви и подотчетен Поместному и Архиерейскому Соборам» (Устав РПЦ, гл. IV, п. 2).

В общем плане функции Патриарха сводятся к двум пунктам того же Устава:

«Патриарх Московский и всея Руси имеет попечение о внутреннем и внешнем благосостоянии Русской Православной Церкви и управляет ею совместно со Священным Синодом, являясь его председателем.

Отношения между Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом, в соответствии с общеправославной традицией, определяются 34-м правилом святых Апостолов и 9-м правилом Антиохийского Собора» (Устав РПЦ, гл. IV, пп. 4-5).

Согласно же 34-му правилу святых Апостолов, на которое ссылается Устав, «Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех».

9-е правило Антиохийского собора несколько иными словами подтверждает тот же принцип, разве что в еще более категорической форме: «[епископ] да не покушается что-либо творить без епископа Митрополии, а также и сей - без согласия епископов».

Так что опальный протоиерей Всеволод Чаплин, хотя и наиболее близко подошел к проблеме,  отметив, что  «встретятся «два одиночества» - две религиозно-бюрократические системы, в которых решения принимаются узким кругом и в обстановке секретности»,  совершенно зря равняет эти «одиночества».

Если Папа Римский имеет всю полноту личной власти в Церкви и полную свободу ее осуществлять, «узким кругом» или даже самостоятельно, то Патриарх Московский сам по себе, «без рассуждения всех», то есть без поручения соборов или хотя бы Синода, таких полномочий не имеет вообще. А как мы знаем, ни Собор, ни Синод таких поручений Патриарху не давал. Это тем более разительно, что только что прошел и Архиерейский Собор, и Синод, но у всех этих органов церковной власти не только не получены соответствующие полномочия, но они даже не поставлены в известность о планах Патриарха.

Все, что может Патриарх, «осуществляя свою каноническую власть», детально изложено в п. 7 той же главы  Устава. Среди множества подпунктов, для которых даже не хватило букв алфавита, мы не находим ни одного, который бы предусматривал полномочия представлять Церковь в межконфессиональном диалоге только лишь в силу поста Патриарха.  Разве что  с очень большой натяжкой подошел бы подпункт «к»: «сносится с Предстоятелями Православных Церквей во исполнение постановлений Соборов или Священного Синода, а равно и от своего имени». Но натяжка очень уж большая: все-таки Папа Римский не предстоятель Православной Церкви и для встречи с ним  требуются полномочия явно большие. Даже если  закроем и на это глаза, то что имеем? Постановлений Соборов и Синода по этому вопросу не было, остается только «от своего имени». Практически как частное лицо.  Хорошо, имеет право встречаться. Вот только вряд ли на уровне  «первой в истории и ознаменует собой важный этап в отношениях между двумя Церквами» да еще и с  предполагаемым подписанием сторонами некоей Совместной декларации. Сам статус такого документа явно предполагает уровень выше «своего имени». Если только… Если только не де-факто предполагаемые за Патриархом полномочия, равные полномочиям Папы Римского:  верховной, полной и  непосредственной власти и свободного ее осуществления. Без всяких поручений и рассуждений с Соборами и Синодом, как это требуется де-юре.

И здесь мы подходим к разгадке самого главного вопроса, которым мучается православная общественность: почему именно сейчас?  Ведь если Ватикан всегда высказывал готовность к такой встрече, то со стороны Московской Патриархии назывались вполне определенные препятствия для этого. Это и «прозелитизм», то есть создание католических епархий на «канонической территории» РПЦ, и  ситуация с греко-католиками в Украине, которые обвиняются в насильственном захвате православных храмов. Неужели эти препятствия исчезли? Епархии стоят как стояли, с украинскими греко-католиками еще более напряженная ситуация. Совсем недавно Патриарх Кирилл публично заявлял о «религиозной подоплеке» украинского конфликта, где «униаты и примкнувшие к ним раскольники стараются одержать верх над каноническим Православием на Украине».

Скажем прямо – бывали и поспокойнее времена. Однако встреча стала возможной именно сейчас. В чем же причина? А все дело в том, что мы не там ищем. Эта не столько «важный этап в отношениях между Церквями», сколько решающий этап в отношении внутренней жизни и устройства РПЦ, а именно – становления московского папства. Этапы этого становления мы наблюдаем давно и не только при нынешнем понтификате. Но последний патриарх явно форсирует процесс. Это отражается  и в ритуальных «мелочах» и  в небывалой централизации и концентрации власти. Даже пресловутое «разукрупнение епархий», думается, имеет под собой  не бутафорскую цель «приблизить к народу», – никакого особого «приближения» мы не наблюдаем, – а цель выстраивания жесткой вертикали власти с усилением роли патриарха и снижением роли многочисленного епископата. Да и все мы давно уже приучены воспринимать «святейшего» далеко не как просто «первого по чести среди равных». Он - «глава церкви». Такой же, как Папа. И эта встреча просто логический этап на пути утверждения новой иерархии. Для того, чтобы стать папой, пришло время стать на равных рядом с Папой.

Петро Сиволап

Конфессии: 
Рубрика: